Константин Бугров Нужны ли Уралмашу этажи?

В 2018 году в районе Уралмаш — конкретно, на северо-западной оконечности его старейшей части, представляющей собой громадный треугольник старой, преимущественно довоенной жилой и общественной застройки — снесли заброшенный кинотеатр «Темп». Теперь на его месте предполагается построить высотный жилой комплекс из 25-этажных башен. Реализация такого предложения, безусловно, приведет к изменению облика этого исторического района.

Ясно, что процесс коммерческого девелопмента, набравший силу в Москве, Петербурге, а в последние годы и в Екатеринбурге, является сейчас определяющим городским трендом: исчезновение промышленных зон, которые 30 постсоветских лет, уже мертвые, продолжали определять городской облик, наращивание этажности, уплотнение разреженной застройки эры социализма. Таков уже железный закон капитализма. Это урбанизм девелоперов, ищущий не только «вширь», но и «вглубь», повыше, поплотнее, побольше добавленных услуг. Двигаясь «вглубь», он сталкивается с диалектическим противоречием: я хочу уплотнять и удешевлять, но в то же время хочу создавать эксклюзивный, креативный, модный, экологичный супер-дупер продукт с высокой добавленной стоимостью.

Тут на помощь приходит урбанизм a la «Стрелка», который помогает дополнить программу позитивной частью. Это может быть парк, может быть прогулочная зона, какое-нибудь креативное переделанное пространство. А может это быть и переигранная заново историческая среда. Рост интереса к советскому конструктивизму все последние 15 лет подпитывался – парадоксальным образом – из того же источника, откуда и урбанизм «Стрелки»: новые городские слои формируют новый спрос на среду, в которой должна быть какая-то добавленная стоимость. И вот в этой ситуации аутентичная архитектура — «да», а пластиковое барокко из 1995 года — «нет»; решать стала аутентичность, а не взятая абстрактно стилистическая красота. В этой экономике копии Зимнего дворца (финальную форму такого подхода в доведенном до абсурда варианте можно наблюдать в Йошкар-Оле) не работают. 

Разрушение и созидание — две стороны одной медали. Ясно, что всю старую (читай: до эры массовой застройки, до 1950-х гг.) застройку города Екатеринбурга не сохранить. Ее целиком можно было сохранить только на советский лад — бросив ее, превратив в заброшки и руины. Но не менее ясно и то, что что-то придется сохранять, потому что это что-то и создает ту самую аутентичность и добавленную стоимость. И для делового сообщества, которое – как и мы все, будем откровенными – привыкло за 30 постсоветских лет жить за счет мертвого гиганта, пользоваться инфраструктурой, выстроенной тогда, и потихоньку обустраиваться на свой лад (тут уплотнил, тут снес — ну, не рухнет же оно от одной гайки, а шилишпера ловить надо на что-то), и для всего сообщества неделового, для интеллектуального сообщества, для ученых, общественников, для всех должно быть ясно, что переходный период заканчивается или уже закончился. Ресурс аутентичности, ресурс городской среды — сдан городам на руки, и больше он расти не будет, будет только уменьшаться. Вопрос — как его разыграть с максимальным эффектом. 

Его можно разыграть двояко. Если дело идет о комфортной среде, о высокопроизводительном труде, об удержании кадров — тогда, конечно, качество среды должно расти, и с ней должна расти политика сохранения и ревитализации исторических районов. Тогда, наверное, не лучшая идея 25-этажные домищи над исторической панорамой старого соцгорода Уралмаша — единственного в своем роде, считавшегося ценным уже в момент постройки, и избегавшего высотной застройки все постсоветские годы (да, да, в глубине на улице Красных партизан прячется современный кирпичный дом —так вот, он бережно встроен в среду, он 5 этажей, он маскируется в глубине довоенных пятиэтажек). Не будем строить иллюзий относительно исторической целостности Уралмаша; соцгород утратил корпус больницы, а ясли и детсад были ужасно перестроены. Но по сравнению с тем, что мы имеем в других городах это – мелочи. В советское время Уралмаш даже бережно достраивали: аккуратно пристроили корпус НИИтяжмаш, достроили дом-пилу в оригинальном стиле. Здесь есть здания, известные на весь город и имеющие вполне «культовый» статус — Белая башня и гостиница «Мадрид». Как убедительно показал М. И. Ильченко, стилистическая эклектика – не изъян, а, наоборот, ценная черта пласта исторической застройки вокруг площади 1-й Пятилетки. В архитектурном смысле это – комплекс редчайшей сохранности, аналогов в мире не существует. Но не менее важно (а об этом, увы, часто забывают), что здесь – богатейшая история, по эту сторону заводской проходной и особенно по ту. В Москве и Санкт-Петербурге культурное богатство столиц позволяет закрыть глаза на промышленные окраины с Кировским заводом и ЗИЛом (хотя вспомним: «Город над вольной Невой, город нашей славы трудовой…» — ну да ладно). Но в Екатеринбурге Уралмаш и связанная с ним интеллектуальная, социальная, художественная история — насколько огромная часть повествования о городе, что от него просто никуда не уйти. Грустно, что в Екатеринбурге нет улиц, названных в честь великих конструкторов Уралмаша Сатовского и Химича; Уралмаш — история о статусе, символе, науке, технике, труде, драме, иностранцах, крестьянах, рабочих, танках, пушках, блюмингах и десятках других вещей. Разве что центральный район Екатеринбурга вокруг исторического сквера обладает сравнимым нарративным богатством. Честное слово, люди Уралмаша — не менее интересные, не менее важные, чем те, кто обитал в роскошных купеческих дворцах старого городского центра. Гигантские башни если и не поставят крест на этом богатстве, то подойдут к этому близко.

Возможен другой путь, путь мозолистых рук и плотной застройки. К черту аутентичность, даешь побольше квадратных метров. Сноси все, раздувай рынок недвижимости. Людям наплевать на среду, им нужно жилье и работа. Цена меня оправдает. Этого подхода много, например, в Китае и Индии. Есть только одна беда: чтобы массово и без сожалений сносить старое жилье индустриальной эры, надо самому находиться в индустриальной эре, надо быть экономикой, основанной на массовом труде. Тогда уже решать будет не среда с капучино и скамейками, а фабрики, производящие майки, сапоги, тракторы, айфоны, электросамокаты и одноразовые маски. Плевать, где живут руки, собравшие самокат, есть у них работенка и квадратные метры, и ладно. Но, кажется, город Екатеринбург не в этой ситуации находится.

Как бы то ни было, вот два пути. А третьего-то не дано, потому что продолжать пронашивать советское наследие у нас уже не выйдет — на четвертом-то десятке лет. Худшим будет — испоганить исторический Уралмаш, развезти стройку, вколотить точечную застройку, а потом удивляться — где-то наша креативная сила, где-то наша творческая среда, где-то наши бренды и тренды? Пример Челябинска — великого индустриального города, который 20 лет назад был сравним с Екатеринбургом по всем параметрам, а сейчас агонизирует — перед глазами.