Михаил Тимофеев Обратная сторона этикетки: каталог-дневник «любительницы токая»

П а ш а. Самое смешное, что никого народу. Они всё больше тут употребляют красненькое да мордастенькое. Говорю: «Мне чинзано». А один около меня стоял, спрашивает: «А чего это?»

Л. Петрушевская «Чинзано» (1973)

Если попытаться определить предмет исследования, то это будет не коллекционирование, не ведение личного дневника и даже не алкогольные практики, включённые в систему советских ритуалов. И в то же время объектом анализа выступает собрание этикеток разнообразных алкогольных напитков с написанными на оборотной стороне заметками личного содержания, где достаточно часто обозначается повод, ради которого была открыта и выпита соответствующая этикетке бутылка. Соответственно, это не дневниковые записи в общепринятом смысле и не график выпитого за определённый период алкоголя, это коллекция без признаков коллекционирования.  

Коллекция (или всё же собрание) этикеток с надписями была подарена мне осенью 2018 года после открытия в ивановском Музее первого Совета выставки «Советский дизайн в упаковке» Валентиной Алексеевной М., которая первоначально предложила их для экспозиции. После получения высшего технического образования она, отработав несколько лет по распределению, вернулась в город Иваново, где стала работать на авиаремонтном заводе. Из надписей легко можно установить, что родилась она в 1939 году. Самая ранняя запись на этикетке датирована 15 апреля 1968 года, когда В.А.М. было 28 лет. Из её собрания для настоящей статьи я отобрал этикетки с записями только советского времени и не рассматривал записи, сделанные позднее декабря 1991 года, – времени официального прекращения существования СССР. Таким образом, в моём распоряжении оказалось 118 этикеток, лишь на пяти из которых не было записей. Количественная характеристика данного собрания по номенклатуре напитков представляет собой следующее. Большая часть этой коллекции — сладкие десертные вина (47); затем идут азербайджанские, армянские, молдавские и грузинский коньяки (15) и болгарские и грузинский бренди (4), сухие вина (11), портвейны (11), мускаты (5), игристые вина (5), ликёры (5), водки и горькие настойки (6), сладкие настойки (2), аперитивы (2), бальзамы (2), вьетнамский ром (1). Если учитывать только имеющееся в моём распоряжении количество этикеток напитков, то получается, что в среднем потреблялось в компаниях разной численности 5 бутылок в год. Даже если учесть, что некоторые напитки, как это следует из записей, употреблялись в течение долгого времени, следует предположить, что какая-то часть в число доступных для рассмотрения не попала. Аргументами в эту пользу может служить то, что за 23 года было распито всего пять бутылок советского шампанского и его аналогов, хотя именно этот напиток являлся «ритуальным» при встрече Нового года (кстати, ни одна из имеющихся в коллекции этикеток игристых вин не описывает этот праздник). В описаниях встречаются такие советские праздники, как Международный женский день (8 марта) и День Советской Армии (23 февраля), но, если ориентироваться на этикетки, отмечались они не каждый год. Дважды упоминается «ВОСР» — День Великой Октябрьской социалистической революции, несколько чаще «майские праздники». Кроме этого, в синтагме поводов для употребления присутствуют дни рождения и просто встречи с подругами и друзьями. Часть записей не имеет привязки к какому-либо событию.

Предлагаемый к рассмотрению маргинальный эго-документ, не смотря на свою фрагментарность, о которой дополнительно будет сказано ещё и ниже, является достаточно репрезентативным источником, проливающим свет на женские алкогольные практики в позднем Советском Союзе, а также на характер и структуру потребления алкоголя в кругу семьи и среди ИТР. Опыт, лежащий в основе настоящего исследования, задан несколько специфической моделью саморефлексии, связанной с рядом сторон повседневной жизни периода, охватывающего эпоху застоя и перестройки в СССР. 

Следует сказать, что трудно определить степень уникальности подобного симбиоза личного дневника и коллекции артефактов, превращённых в символические маркеры жизненного пути. В Живом Журнале мне удалось обнаружить, в частности, свидетельство схожей модели собирательства. 

Как-то  kenderiha обмолвилась, что неплохо бы мне обнародовать свою коллекцию винных лейблов. Я с ней полностью согласна: это не просто коллекция, это — документ эпохи. Я ведь коллекционировала лишь то, что распивалось в on-line. Одни этикетки времен антиалкогольной кампании чего стоят! [О выпивке].

Особый интерес, как в случае с автором данного блога в ЖЖ, так и с коллекцией В.А.М., представляет обилие винодельческой продукции стран СЭВ — Болгарии, Венгрии, Румынии, Югославии. В настоящее время достаточно сложно разобраться, в какой степени импортный алкоголь из стран Восточного блока был в СССР доступен «широким народным массам», а в какой был дефицитным продуктом. Примеры того, что какие-то напитки приходилось «доставать» до начала горбачёвской антиалкогольной кампании, можно найти в этом дневнике на этикетках. Это обстоятельство в определённой степени помещает импортный алкоголь в круг предметов престижного потребления, и указывает на распространённое в позднем СССР фетишистское отношение к вещам [Ушакин]. Алкогольная продукция стран СЭВ имела сложную структуру дефицита, и если чешское пиво было сложно достать, то болгарские, венгерские и румынские вина продавались практически повсеместно [Тимофеев]. Автор ЖЖ пишет:

У меня очень много этикеток венгерских вин, в основном — белых. Их много продавали в Союзе, нам нравилось, мы их много и покупали. Особых реминисценций нет. Масса красивых этикеток с разными названиями, выпито в кругу семьи. Были они двух типов: с лентой венгерского флага и надписью «венгерское вино» и MONIMPEX. Ряд названий на венгерском написанных русскими буквами: Бадачони Сюркебарат, Семелт Ризлинг, Цирфандли, Итальянский Ризлинг, Гевеши Эзере, Зеленый Вертелини, Немеш кадарка, Ризлинг Сильвани. <…> Много Токая. Заболела им еще студенткой в советское время, когда попробовала «Токай Самородны Сладкий»» [Винный опус].

Хотя В.А.М. отдавала предпочтение в своих оценках молдавским виноделам, но в целом её пристрастие к сладким десертным винам дало повод назвать её «Любительницей токая». В приводимых выдержках из её записей я буду заменять начальными буквами имена и фамилии отмеченных в записях людей, там, где нет возможности обойтись без их упоминания.

От редакции. Полностью статья Михаила Тимофеева будет опубликована во 2 номере журнала 2020 года