Александр Боронников, Олег Лысенко Что пила советская техническая интеллигенция?

Ответ на этот вопрос с одной стороны прост: примерно тоже самое, что и все остальные советские люди: вина и коньяк, которые можно было иногда найти в советских магазинах или достать по блату, водку и спирт, доступ к которому существовал на многих советских предприятиях и в НИИ, а также самогон и многие алкогольные суррогаты. Другое дело, что отношение к разным напиткам в разных социальных когортах интеллигенции отличалось. В полном соответствии с мнением П. Бурдье о противопоставлении «вкуса к роскоши (или к свободе)» и «вкуса от нужды» [2005], в разных слоях советской интеллигенции культивировалось нормативное потребление разных напитков. Чем выше был статус человека и мероприятия, тем строже следовало подходить к выбору горячительного. Так, один их информантов, сын одного из ведущих конструкторов авиационного завода, вспоминает, что во время командировок в Москву помощникам вменялось в обязанность брать на борт заводского самолета не просто запас алкоголя, но обязательно коньяка и иных элитных по меркам того времени крепких напитков «в специальном портфеле». Коньяк и вино маркировались как «престижные» напитки и в академической среде: здесь бутылка коньяку воспринималась как подходящий подарок за оказанную услугу мужчине, а бутылка вина — женщине (напомним: за услуги в рабочей среде было принято расплачиваться водкой), да и на кафедральных/ лабораторных сборищах коньяк и вино явно подчеркивали более высокий статус их приносящего. Впрочем, если «пьянка удавалась», вслед за коньяком в ход могли пойти и напитки попроще.

В интервью есть один интересный эпизод, описывающий процедуры приобщения молодежи к правилам «интеллигентного» потребления алкоголя. В самом конце 1960-х информант после окончания 1 курса политеха отдыхал с однокурсниками в Крыму. В съемной комнате вместе с ними оказался старшекурсник, взявший на себя функции воспитателя в этом деликатном вопросе. В это лето, по воспоминанию информанта, в Крыму свободно продавалось чешское пиво, и первокурсники с удовольствием его потребляли. Но старший товарищ сделал им внушение: «негоже интеллигентному человеку пить пиво, это для работяг. Вы будущие интеллигенты и должны пить сухое вино. Видите, на набережной сидят бабушки и продают домашнее вино? Вот у них и покупайте». Урок оказался весьма запоминающимся. 

Впрочем, изысканные вкусы истинных интеллигентов постоянно подвергались испытаниям со стороны окружающей советской действительности. Коньяк не всегда можно было купить в розничных магазинах, да и стоил он приличных денег — по прейскуранту розничных цен 1986 года от 12 до 28 рублей за бутылку [Дополнительны прейскурант, 1986], то есть примерно от 10 до 23 % от средней зарплаты. Вино стоило чуть дешевле (более или менее приличные — от 4 до 6 рублей), но его тоже часто не было в магазинах. К тому же оно явно проигрывало водке с точки зрения алкогольного «эффекта», и считалось «дамским» напитком. Поэтому на практике в широких интеллигентских кругах чаще использовалась все же водка, либо разведенный спорт, если к нему был доступ. Бывший начальник отдела в НИИ вспоминает, как в конце 1970-х гг. при подготовке к празднованию Нового Года у них возникла проблема: мужчины пили водку на сама деле — разведенный спирт, из запасов НИИ — прим. авторов), а дамы отказывались участвовать в общем застолье, поскольку им требовалось вино, напрочь отсутствовавшее в магазине накануне праздника. Поскольку НИИ специализировалось на технической химии, мужчины-ученые выход нашли. Смешав виноградный сок и спирт, они на хроматографе сравнили получившуюся смесь с образцом имевшегося у них вина. Первый результат оказался удручающим: прибор показывал отдельно спектр спирта и отдельно спектр сока. Но советская наука оказалась на высоте: смесь, нагретая до 80°С, приобрела все спектральные и вкусовые признаки вина. Дамы остались довольными. Информант также сообщил, что много позже, уже в 1990-е гг. он прочитал в каком-то журнале, что этот способ широко применялся в мире для производства дешевого суррогатного вина. 

В аэропорту Большое Савино существовали свои способы заменить покупной алкоголь в случае его недостачи. Местная техническая интеллигенция в целом была проще вузовской: высшее образование было не у всех, дистанция между специалистами и обычными работниками была меньше, а линейка социальной значимости разных видов алкоголя — короче. Наш информант принадлежал к неформальной группе нескольких руководителей авиаотряда, куда входили начальники некоторых служб, председатели парткома и профкома. Командир авиаотряда и его заместитель по политической части (а гражданская авиация, напомним, имела некоторые черты полувоенизированной структуры — с категориями начальствующего состава, своими знаками отличия, погонами и т.д.) в этот круг не входили — по советской номенклатурной «табели о рангах» они принадлежали к более высокому слою и держались особняком. Не допускались туда и подчиненные — в силу необходимости блюсти субординацию. 

 Так вот, сам информант и его товарищи в основном потребляли водку: самый доступный и понятный для них вид алкоголя. Коньяк, как и на среднем уровне академической и заводской интеллигенции, был продуктом «для особых случаев», и любовью не пользовался. Запасным вариантом в аэропорту был либо спирт, которым с гражданскими начальниками часто делились коллеги из военного авиационного полка, базировавшегося рядом, либо, на худой конец, знаменитая «массандра» — смесь воды и спирта с техническими примесями, заливаемую в противообледенительн­ые системы МИгов. До гражданского аэропорта она доходила уже использованной. Интернет-источники предлагают следующую расшифровку этого названия: «Микоян Артем Славный Сын Армянского Народа Дал Радость Авиаторам» [Почему технический спирт…, 2020]. Наш информант о такой расшифровке не знает, а отношение к «массандре» у него достаточно брезгливое — пить технический отработанный спирт в его компании считалось уделом либо окончательно спившихся алкоголиков, либо совсем уж бедных и непритязательных работяг. 

Достать «массандру» у военных было делом нехитрым, каналы действовали исправно, любой техник на военном аэродроме мог его позаимствовать. Еще один веселый рассказ об этом к нам пришел от информантов из политеха. Однажды, кто-то из руководителей этого авиаполка обратился в НИИ с просьбой помочь решить одну загадку. Чтобы рядовые военнослужащие не воровали готовую, но неиспользованную «массандру», в какой-то момент было принято решение заменить в смеси воду на авиационный керосин. Разделить спирт и керосин практически невозможно ввиду их абсолютной растворимости, да и температура кипения двух веществ близкая, поэтому отделить одно от другой перегонкой тоже нельзя. Но через некоторое время командиры стали обнаруживать бочки, в которых оставался только керосин, а внизу была пробита и заткнута маленькая дырочка. Приглашенному специалисту-химику пришлось месяц ломать голову над этой задачкой. Решение оказалось весьма остроумным: солдаты отливали из бочки часть смеси и добавляли туда воды. Смесь воды и спирта уже не обладала абсолютной растворимостью в керосине, а потому от него отделялась и опускалась вниз бочки за счет большей плотности. Далее находчивые солдатики начинали осторожно сливать смесь воды и спирта, нацеживая по одному ковшику и принюхиваясь к каждому. Как только жидкость начинала вонять керосином, слив прекращался, а дырочку тщательно затыкали, потешаясь над бдительными командирами… 

В одной из баек, связанных с авиацией, встречается упоминание еще об одном алкогольном напитке — «гомерчике» (произносится с фрикативным украинским звуком «г», поскольку сама байка родом из южных регионов). К сожалению, воспроизвести этот шедевр устного творчества здесь не получится — рассказ объемный, со множеством колоритных деталей, которые неизбежно пропадут в письменном изложении. Скажем только, что так назывался некий напиток ярко-зеленого цвета в трехлитровой банке, который два летчика почтового АН-2 употребляли прямо во время полета. Впрочем, наш информант из Большого Савино факты пьянства пилотов на работе всячески отрицает.

Примерно о таком же социальном распределении спиртных напитков сообщают и информанты с пермских заводов. Высшее заводское начальство пили коньяк при контактах с вышестоящими верхами, коньяк или водку с ближайшими подчиненными, средний управленческий слой и основная масса инженеров предпочитала водку, ну а заменителем ее выступает спирт, если он более или менее доступен на данном предприятии. Особая специфика заводов заключается только в широком использовании самогона и, чуть реже, браги, которые выполняли ту же роль, что и «массандра» в аэропортах: дешевые и общедоступные аналоги водки. Практики распространения самогоноварения на заводах удивлять не должны: основная масса рабочих и технических работников была родом из деревни. Как правило, на заводах всегда работало несколько человек, у которых можно было отовариться самогоном. Особую славу приобретали умельцы, годами продававшие свою «продукцию», умудряясь не «светить» хорошо спрятанные в глубинах заводских городков самогонные аппараты. Особого внимания заслуживает отработанные схемы алкогольной взаимопомощи между рабочими и представителями низшего слоя технической интеллигенции на пермских заводах. Суть ее заключалась в следующем: сотрудники одного цеха вскладчину приобретали самогонный аппарат, который потом передавался из дома в дом (без заноса на территорию завода). Чаще всего порядок передачи не был жестко фиксированным: аппарат брали те, кому он был наиболее нужен в данный момент для обеспечения свадьбы, поминок, юбилеев и т.д. Ни одного случая уголовного преследования из-за самогоноварения информанты при этом вспомнить не могут: эта схема явно была известна не только рабочим, но официально не преследовалась.

Но, пожалуй, самый экзотический пример суррогатного алкоголя, который наблюдался одним из авторов статьи в реальной жизни — это «амброзия». Ее официальное название — «композиция мандариновая четырехкратная», и применялась она для производства безалкогольных (sic!) напитков на Пермском пищекомбинате. Личное знакомство с ней произошло уже в начале 1990-х, когда свежеиспеченный выпускник вуза пытался заняться предпринимательством и снял со товарищи в аренду часть складских помещений вышеупомянутого предприятия. Там, после короткого знакомства, он был принят в старую, существовавшую более десятилетия компанию старожилов пищекомбината, куда входил главный инженер, пару сотрудников отделов и кладовщица. Каждую пятницу, в конце дня они собирались на складе, большой литровой кружкой зачерпывали их алюминиевой 50-ти литровой фляги эту самую композицию, раскладывали немудреную закуску и «культурно» провожали рабочую неделю. Крепостью эта композиция явно превышала 40°, на вкус была странной, но приятной, пилась легко и последствий для здоровья не имела. Надо ли говорить о том, что молодой выпускник в скором времени стал угощать этой композицией своих товарищей из общежития, где этот странный напиток и приобрел свое благородное прозвище — «амброзия». 

От редакции. Полностью статья «От «массандры» до «амброзии»: практики потребления алкоголя в среде советской технической интеллигенции» Александра Боронникова и Олега Лысенко будет опубликована во 2 номере журнала 2020 года