Александр Портнов На несколько рупий больше
Спустя тридцать лет после падения «железного занавеса» Запад вновь готовится отгородиться им от России, что уже вылилось в исчезновение из кинотеатров продукции «пяти сестер» (Disney, Warner Bros, Sony, Paramount и Universal), т.е., по существу, 90% всех голливудских релизов, а значит, как и в прошлом столетии, нашу потребность в иностранном кино придется удовлетворять европейцам и азиатам. И если французами или японцами отечественного зрителя не удивишь, да и скандинавы с корейцами на большом экране все меньше кажутся экзотикой, то нынешний «бойкот» со стороны Америки может оказаться прологом к триумфальному возвращению Болливуда в Россию.
Об Индию спотыкаются почти все попытки рационально осмыслить кинопроцесс. Чуть ли не с момента обретения независимости, индийское кино прочно занимает первое место в мире как по количеству выпускаемой продукции, так и по количеству кинотеатров. За год в Индии снимается около 2500 фильмов (в Китае — порядка 850, в США — только 700), но если по их количеству индийцы опережают своих американских конкурентов в 3,5 раза, то по денежной выручке в те же самые 3,5 раза отстают. При этом общая дешевизна съемок позволяет Болливуду жить за счет одного только внутреннего рынка, где у него просто нет конкурентов — иностранное кино мало кому из индийцев интересно. В то же время, в Китае, Индокитае и мусульманском мире индийские фильмы едва ли не популярнее голливудских (учитывая, что в этих регионах живет бóльшая часть человечества, возникает вопрос, какая страна реально является мировым киногегемоном). Обычно яркие национальные кинематографии имеют конечный срок жизни: так, великое итальянское кино умерло практически одновременно с великим советским, великое французское и великое японское кино ныне являются лишь тенями самих себя, а великое гонконгское кино уже давно стало частью кинематографа материкового Китая. Америка частично преодолела эту закономерность за счет финансовых возможностей, позволяющих впитывать таланты со всего света, но даже в ней уже наблюдается острый кризис идей. Болливуд же в том числе за счет огромных людских ресурсов существует почти столетие, не испытывая подобных сложностей и только увеличивая охват аудитории.
Кадр из фильма «Месть и закон» (реж. Рамеш Сиппи)
Советский Союз был «колонией» Индии с 1954 года, когда фильм Раджа Капура «Бродяга» неожиданно посмотрело 63,7 млн зрителей за год (всего за советской период на него было продано около 100 млн билетов) — дешевизна индийских фильмов и огромный доход с их проката привели к тому, что за 37 лет Москва закупила свыше 200 болливудских лент. Выручка с них шла в том числе на финансирование заведомо убыточных проектов, так что Тарковский вместе со всем грузинским кино не существовали бы без Индии. При этом, если крупные города жили еще относительно свободно от индийского влияния, то провинция и, особенно, мусульманские регионы «легли» под Дели поголовно, «голосуя рублем» чуть ли не за всю выходящую в кино продукцию Болливуда. Благодаря им Богом забытые фильмы, вроде «Четырех дорог», «Бобби» или «Мстителя» на раз-два уделывали по сборам даже таких тяжеловесов, как «Девчата», «Афоня» или «Служебный роман». В нашей культуре сформировалось ироничное отношение к этим «шедеврам» — при упоминании индийского кино сразу в голове всплывают песни, танцы, слоны, льющиеся с экрана слезы и лишенный какого-либо правдоподобия сюжет. В большинстве случаев так оно и есть. Для азиатов тяга к преувеличенной экспрессии вообще является характерной чертой: даже наиболее вестернизированный среди восточных кинематографов — гонконгский — отличается весьма вольным отношением к законам физики и здравого смысла (летающими героями, уничтожающими сотни врагов даже будучи проткнутыми мечом насквозь, здесь никого не удивишь). Но на фоне Болливуда китайцы, корейцы или японцы выглядят едва ли не апологетами реализма в океане безумия. И все же плюс у такого подхода есть — там, где любой американец остановится, где у француза возникнут сомнения, где житель Поднебесной отрицательно покачает головой, индиец пойдет до конца. Самые невероятные действия, самые неправдоподобные совпадения и самые непредсказуемые сюжетные повороты возможны именно в индийском кино. И в 1979 году советскому зрителю посчастливилось увидеть ярчайший его образец в лице боевика Рамеша Сиппи «Месть и закон».
Главные положительные герои – испектор Тхакур с Виру и Джаем
«Месть и закон» самими индийцами признается лучшим отечественным фильмом в истории, а по количеству проданных билетов она до сих пор занимает первое место среди болливудских лент — 150 млн только в самой Индии. Всего по миру на нее было продано свыше 250 млн билетов (больше, чем на любую часть франшизы «Звездные войны»), из них то ли 50, то ли 60 млн дал Советский Союз. В бомбейском кинотеатре «Минерва» кинокартина «Месть и закон» непрерывно шла в течение 5 лет и это тот случай, когда легко понять причину успеха. При том, что продолжительность фильма почти 3,5 часа, он буквально весь наполнен погонями, стрельбой, драками, патетическими диалогами и юмором. Каждый герой — прямой, как лом, и крутой, как обрыв. Ни одно действие не совершается мимоходом, а только под эпичную музыку и обязательно с какой-нибудь выдумкой на грани безумства: нельзя просто снять с персонажа цепи — надо обязательно перебить их выстрелом из пистолета; нельзя просто убить злодея — надо непременно насадить его на ужасающих размеров штырь. Даже от реплик героев веет каким-то средневековым пафосом. «В этом мире справедливость стоит очень дорого и часто плата за нее — жизнь». «От Габбара вас может спасти только сам Габбар!». «Лучше умереть с честью, чем жить с позором». И, конечно, самая бронебойная фраза в истории кино: «Чтобы раздавить гадину, не нужны руки. Достаточно раздавить ее ногами!».
История инспектора Тхакура, мстящего бандитам, лишившим его семьи и рук (фраза про гадину принадлежит как раз ему), не может похвастаться новаторством, но то, какими элементами сценаристы Салим Хан и Джавед Ахтар расцветили повествование, достойно восхищения. После просмотра именно отдельные сцены и застревают надолго в памяти: нападение бандитов на товарный поезд со взрывом, устроенным при помощи масла и горячих углей; прощание Тхакура с убитой семьей под завывание ветра; расправа Габбара Сингха над нерадивыми соратниками через игру в русскую рулетку; танец извозчицы Басанти на битом стекле… Благодаря буйству красок, невероятной красоте природы (действие происходит на северо-востоке, преобладают пески и горы, а отнюдь не джунгли) и бешеному темпу повествования даже не замечаются технические огрехи, а также явные недоработки сценаристов — поезд, на который нападают бандиты, к примеру, перевозит бочки с маслом, потому понять, что их в нем привлекло, решительно невозможно.
Атаман разбойников Габбар Сингх
Отдельно стоит отметить колоритных персонажей, среди которых индийцам особенно полюбился атаман разбойников Габбар Сингх. Несмотря на то, что он должен был служить воплощением абсолютного зла, его харизма и нетипичный образ перевесили все экранные зверства. Габбар говорит только крутыми фразами, убивает людей без разбора, носит военную форму (по тем временам почти революционная находка — обратите внимание на остальных членов банды, одетых в традиционные облачения и разительно отличающихся от атамана), а зло творит не в силу тяжелого детства или сложных жизненных обстоятельств, а просто потому, что может. Многие критики подметили сходство между Габбаром и героем Джана Марии Волонте из фильма «На несколько долларов больше» — да, впрочем, создатели «Мести и закона» никогда и не скрывали, что вдохновлялись вестернами Серджио Леоне. В результате брутальный бандит удостоился сразу нескольких сольных фильмов, а BBC даже назвала его «болливудским Дартом Вейдером». Не уступают Габбару, впрочем, и безрукий Тхакур, расправляющийся с врагом при помощи подбитых гвоздями мокасин (спойлер, впрочем, детали «Мести и закона» столь безумны, что вы все равно не поверите, пока не увидите), и два нанятых им вора — романтичный Виру и уравновешенный Джай, предпочитающий решать возникающие дилеммы путем подбрасывания монеты. В конце, естественно выясняется, что монета односторонняя и все решения Джай принимал сам.
Зрители, видевшие фильм в момент его проката у нас, могут удивиться, узнав, что они смотрели не то кино. Прежде всего, из оригинальной ленты в СССР вырезали целый час экранного времени — в основном длинноты, затянутые диалоги или откровенные филлеры, лишь раздувающие хронометраж. Под нож пошли и наиболее безумные эпизоды, например, вся линия со злоключениями Виру и Джая в тюрьме, где надзирателем внезапно оказывается… Гитлер. Если что, это не шутка — он даже играет с глобусом, как герой Чарли Чаплина в «Великом диктаторе». Возможно, Гитлера-индийца наша публика пережить просто не смогла бы, поэтому от него тихо избавились. Плюс советская власть, заботясь о психическом здоровье граждан, решила отказаться и от сцены расправы Тхакура над Габбаром при помощи тех самых шипастых мокасин, а в специально снятом в Болливуде альтернативном финале его только передавали в руки полиции. Почему-то в корзину улетели и все упоминания ислама (упоминания индуизма при этом оставлены). Сейчас благодаря интернету есть отличная возможность увидеть полную отреставрированную версию «Мести и закона», где все эти сцены восстановлены.
Вам не показалось – надзирателем в индийской тюрьме действительно является Гитлер!
В 2022 году мы впервые столкнулись с ситуацией, когда отсутствие американского кино на большом экране вызвано исключительно политическими причинами — вопреки расхожему заблуждению, в СССР голливудские фильмы демонстрировались относительно свободно и пользовались наибольшей популярностью среди иностранной продукции, а попадание той или иной ленты в кинотеатры определялось прежде всего финансовыми соображениями (отсюда, например, печальная история с отказом от проката в семидесятые годы «Челюстей» Стивена Спилберга, на покупку которых у Совэкспортфильма банально не хватило денег). Сейчас никаких экономических причин ухода Голливуда с российского рынка нет, а при этом и эффект куда масштабней, и последствия глобальней. Поскольку европейское кино с распадом Советского Союза, который полвека служил для него основным рынком, не выдержало конкуренции со Штатами и уже не может бросить вызов Азии, именно последней предстоит заполнить собой возникший в России вакуум. У Индии позиции наиболее выигрышные — наш зритель с ее кинематографом знаком давно, а производственных мощностей для нового витка экспансии у Болливуда хватает с избытком. Другое дело, что времена изменились, городской образ жизни все активнее проникает в деревню, а города-то как раз от индийского влияния не так зависели. Так что, не исключено, что в решающей битва за наш прокат у Дели будет мощный конкурент в лице Пекина или Сеула, если конечно, отечественное кино внезапно не воспрянет и не заполнит пустоту чем-то своим, как это у себя успешно делают индийцы.
