Александр Портнов Самурай на Диком Западе

Французская душа, в отличие от немецкой или итальянской, по большей части равнодушна к Дикому Западу и какого-то своего «круасан-вестерна» страна Гюго и Ренуара не породила. Однако это не означает, что таких попыток ушлые французы совсем не предпринимали — в 1971 году, аккурат к столетию Парижской Коммуны (все совпадения случайны) появился один из самых причудливых и эклектичных фильмов об американском Фронтире под названием «Красное солнце». Странности начинаются буквально с его афиши, поскольку центрального персонажа играет главный самурай японского кино Тосиро Мифунэ.

В середине шестидесятых Мифунэ был уже звездой мирового уровня, фильмы с которым пользовались одинаковым успехом и в родной Японии, и за ее пределами — от США до Советского Союза. В 1966 году он вместе с Джеймсом Гарнером и Ивом Монтаном впервые снялся в голливудском проекте «Большой приз» Джона Франкенхаймера, а еще через два года вышел «Ад в Тихом океане» Джона Бурмена, где Мифунэ играл в паре с Ли Марвином. Собственно, он и выступил с идеей вестерна, в котором главным героем впервые стал бы не ковбой, а самурай. Идея по-своему справедливая, поскольку между американским вестерном и японской «тямбарой» (собирательным направлением кино о боях на мечах) постоянно происходил взаимный обмен: сначала японцы успешно скопировали эстетику Дикого Запада, заменив револьверы на катаны, а потом и американцы проделали тоже самое в обратном направлении, переняв характерные для восточной традиции чувство саспенса и композицию кадра. Международный фон, казалось, благоприятствовал подобной картине: Япония семимильными шагами шла к столь вожделенной гегемонии, к концу десятилетия став второй экономикой мира и объектом самого пристального внимания. Некоторые горячие головы даже поспешили объявить наступающий XXI век «веком Японии», перед которой не устоят в том числе и Соединенные Штаты (сейчас такие прогнозы вызывают лишь улыбку). Казалось, что сценарий, в котором старый лидер капиталистической системы и его потенциальный сменщик встречаются лицом к лицу (герой Мифунэ даже в какой-то момент «предсказывает» неизбежность поглощения американцев японцами), должны были принять на ура, однако в Голливуде к «Красному солнцу» отнеслись прохладно — «Ад в Тихом океане» не оправдал ожиданий в прокате, а потому студии Paramount и Warner Bros побоялась вкладывать деньги в новый проект с азиатом в главной роли. Лишь с независимым продюсером Тэдом Ричмондом Мифунэ повезло — тот согласился помочь с финансированием и убедил своего нанимателя искать средства на фильм в Европе, где как раз в это время правили бал евровестерны.

• 

Именно здесь в дело вступили французы — продюсер Робер Дорфман дал себя уговорить, и его студия Les Films Corona включилась в производство. За плечами Дорфмана были сверхуспешная «Большая прогулка» с Бурвилем и де Фюнесом, спагетти-вестерн Серджио Корбуччи «Великое молчание», «Красный круг» Жан-Пьера Мельвиля, словом, человек в своем деле разбирался. Вдвоем с Ричмондом они смогли усадить в кресло режиссера личность эпического масштаба — одного из «отцов» Бондианы Теренса Янга.

Янг слишком яркая фигура, чтобы описать его в двух словах. Ирландец, родившийся в Шанхае, командир танка в годы Второй Мировой, участник освобождения Нидерландов, режиссер, проявивший себя во всех жанрах: от мюзикла до боевика и от комедии до пеплума. Именно он из десятков кандидатов на роль Джеймса Бонда выбрал Шона Коннери и именно он из бывшего эдинбургского молочника сделал образцового джентльмена, привив ему вкус к роскоши, автомобилям и женщинам, а также собственное чувство стиля (по сути Янг и был тем Бондом, которого Коннери сыграл в «Докторе Ноу»). В конце шестидесятых Янг пребывал в зените своей творческой формы, только что выпустив один лучших фильмов в карьере — «Дождись темноты», где он раскрыл с совершенно неожиданной стороны игравшую главную роль Одри Хепберн, которую вместе с остальными горожанами Арнема когда-то со своим танковым экипажем освободил от нацистов. Забегая вперед скажем, что свою карьеру Янг завершит с таким же эпическим размахом — после серии кассовых неудач, он подпишется снимать военный эпик «Инчхон» на деньги секты преподобного Муна. Есть конспирологическая теория, что все причастные к созданию «Инчхона», поняв, в рабство к кому они угодили, сознательно саботировали проект: Лоуренс Оливье, игравший Макартура, отчаянно орал в камеру и размахивал руками, Янг стремился запороть буквально любой кадр, намеренно превращая действо в цирк. Если это правда, усилия стоили того: получившийся «шедевр» немедленно после выхода завоевал звание худшего военного фильма всех времен (эту корону у «Инчхона» до сих пор никто не отобрал, разве что сиквелы «Утомленных солнцем» попытались бросить ему вызов), а Янг на радостях обзавелся единственной за всю жизнь кинонаградой — «Золотой малиной» худшему режиссеру. В последние годы жизни он по заказу Муаммара Каддафи и Саддама Хусейна будет снимать байопики про, собственно, Муаммара Каддафи и Саддама Хусейна. Но к моменту съемок «Красного солнца» Янг находился на пике своих способностей, так что с режиссером Ричмонду и Дорфману несказанно повезло.

• 

Каждый из руководителей проекта привел с собой по одной кинозвезде: Ричмонд уже работал с Чарльзом Бронсоном и именно ему предложил роль второго протагониста; Дорфман, как француз, в качестве злодея выбрал главную кинозвезду своей страны Алена Делона; Янг же отвел женскую партию первой девушке Бонда Урсуле Андресс. Мифуне пришел сам. В результате на съемочной площадке собралась поистине интернациональная команда — американцы, японцы, британцы, французы и швейцарцы. Съемки проходили в Испании, массовка так же была местной. Вдобавок за счет Бронсона — белорусского татарина по крови — фильм приобрел частичку русского колорита (хорошо, что роль не отдали Клинту Иствуду, как планировалось изначально).

По сюжету на японское посольство, везущее через прерии императорский меч в подарок президенту США Гранту, нападают грабители во главе с двумя отмороженными бандитами — Линком (Бронсон) и Гошем (Делон). По ходу дела Гош «кидает» напарника и скрывается с добычей, в том числе и мечом, вернуть который в недельный срок берется один из участников посольства Курода (Мифунэ), а жаждущий мести Линк становится его проводником. Как и полагается хорошему вестерну, в «Красном солнце» простой сюжет и персонажи-архетипы, облегчающие зрителю «погружение», уравновешиваются прекрасным визуалом, совмещающим в себе восточную и западную традиции, экшеном и незамысловатым юмором, в основном вращающимся вокруг национальных стереотипов. Мифунэ воплощает на экране традиционный образ благородного дикаря, Бронсон — брутального антигероя, Делон — гламурного мерзавца, а подключающаяся ближе к середине фильма Андресс — проститутку с золотым сердцем. Таким персонажам не нужна глубина или биография, чтобы мы могли им сопереживать (собственно, знаем мы о них только какие-то общие факты, характеры же буквально «написаны» на лицах актеров). Разумеется, первоначальная враждебность между Линком и Куродой после семи суток, проведенных бок о бок, уступит место дружбе и вполне ожидаемому самопожертвованию. Даже «крутые» самурайские цитаты в исполнении Мифунэ вполне ожидаемы — можно заранее делать ставки, в какой момент он попеняет Бронсону фразой: «Когда в желудке пусто, самурай все равно думает о цели», или глубокомысленно заметит: «Человеку нужна идея, чтобы жить», но такая предсказуемость ни в коем случае не делает фильм плохим. Пускай авторы и шли по задолго до них проторенным дорогам, у них все равно получилось удивить зрителя — например, заставив всю четверку героев в финале единым фронтом выступить против налетевших из ниоткуда команчей.

• 

Появление Бронсона и Мифунэ в одном кадре особенно трогает душу, т. к. перед нами уникальная в своем роде встреча персонажей из «Семи самураев» и его ремейка — «Великолепной семерки» — в общем для обоих фильмов сеттинге (разве что прямого аналога героя Мифунэ в «Семерке» играл не Бронсон, а Хорст Буххольц). Парочка получилась очень колоритной и при этом органичной — даже и не скажешь, что во время войны актеры находились по разные стороны фронта и, теоретически, служивший на бомбардировщике Бронсон вполне мог досрочно отправить Мифунэ на небеса. Действие фильма происходит ровно за столетие до выхода «Красного солнца» в прокат и, оглядываясь назад, зрители на премьере могли с удовлетворением отметить, что посеянная Линком и Куродой дружба дала свои плоды. То, что злодеем, в столкновении с которым и рождался американо-японский союз, выступает француз, тоже своего рода дань времени: Франция явно была «паршивой овцой» в тогдашнем каплагере, периодически демонстративно фрондируя против старшего брата. Вдобавок герой Делона носил фамилию «Гош», то бишь «Левый» — это забавно перекликалось как с «Красным маем», память о котором была свежа в момент выхода фильма, так и с событиями, происходившими в один год с похождениями Куроды и Линка на восточном побережье Атлантики.

Крупнейший французский вестерн в самой Франции каким-то хитом не стал. За год на него было продано 3,3 млн билетов, в то время как на очередную серию похождений комик-группы «Шарло» — почти 7,5 млн (французы остались верны себе). Наибольшего успеха «Красное солнце» добилось в Италии, где оно вполне удачно вписалось в общий поток спагетти-вестернов, и в Японии (не в последнюю очередь за счет колоссальной популярности Мифунэ и Делона в Стране восходящего солнца). В СССР его показали только 20 лет спустя, когда зрителю было, мягко говоря, не до ковбоев и самураев. Выйди «Красное солнце» у нас еще тогда — в семидесятых, и у «Есении» появился бы серьезнейший конкурент в борьбе за первую строчку советского проката. Бронсона жители Союза любили за «Великолепную семерку», Мифунэ — за «Гения дзюдо» и «Знамена самураев», Делона… да почти за все. Успех напрашивался сам собой, но, увы не срослось.

• 

«Красное солнце» так и осталось разовым продуктом — в нем переплелись, казалось бы, настолько разные жанры и направления кино, что повторить подобный эксперимент в иных обстоятельствах было просто невозможно. Спустя три десятилетия нечто подобное попытался провернуть Том Дей с фильмом «Шанхайский полдень», где функции Мифунэ исполнял сместивший его с пьедестала главной азиатской кинозвезды Джеки Чан, но боевые искусства не так органично легли на почву вестерна, как дуэли на мечах, а потому и результат получился слабее. К тому же «Красное солнце» впитало в себя богатейшую традицию европейского кино, к началу XXI века основательно захиревшую. Работа Янга — плоть от плоти массовой культуры своего времени, доказывающая, что в ней возможны самые смелые эксперименты, и во многом предваряющая грядущую деконструкцию всего вестерна. Да и, будем честны, это настолько экстравагантное зрелище, что ругать его руки не поднимаются.