Александр Портнов Самураи, ковбои и чекисты

Мы говорим — «японское кино», подразумеваем — «Куросава». Почти четверть века прошла со дня его смерти, а ни одной фигуры, равной Акире Исамувичу по известности и влиянию на весь остальной кинематограф, Страна восходящего солнца так и не породила — слишком уж значительную часть творческой энергии японского народа он в себя впитал. При этом «японским» режиссером Куросава был лишь по крови, а его «почвенничество» по сути закончилось на «Расёмоне», в далеком 1951 году доказавшем высоколобым критикам, что азиаты тоже умеют снимать кино. После своего успеха в Венеции Куросава гораздо чаще обращался к западному материалу, чем к восточному, а самым экранизируемым им автором внезапно стал Шекспир: из «Макбета» путем замены шотландцев на самураев у него получился «Трон в крови», из «Гамлета» — «Плохие спят спокойно», а из «Короля Лира» — «Ран». Прочитав повесть Дэшила Хэммета «Кровавая жатва» о США времен сухого закона, Куросава решил перенести действие в феодальную Японию и так появился фильм «Телохранитель». Затем Серджио Леоне посмотрел фильм «Телохранитель» и захотел снять ремейк, перенеся действие на Дикий Запад — так появился вестерн «За пригоршню долларов». А потом и Уолтер Хилл увидел «За пригоршню долларов» и захотел перенести действие во времена сухого закона — так появился боевик «Герой-одиночка», а круг замкнулся.

Вместе с тем на родине Куросаву не то, чтобы очень любили: его фильмы регулярно проваливались в прокате, а «Кагемуся: Тень воина» — самый кассовый среди них — заработал около 33 млн долларов и не попал даже в первую сотню по сборам среди японских лент. Периодически и собратья-режиссеры ворчали на своего более именитого коллегу, мол, тот продался с потрохами гайдзинам. Действительно, Америка и Европа смотрели на Куросаву с таким благоговением, какого представители Востока не удостаивались от западников со времен Иисуса Христа, а потому ничего удивительного в том, что ремейки его фильмов стали появляться еще при жизни мэтра в огромных количествах (хоть зачастую и без его ведома). «Нет идей? Воруй у Куросавы!» — гласит старая голливудская шутка, и в подтверждение ее истинности у нас есть не только «За пригоршню долларов» и «Герой-одиночка», но и «Джанго» Серджио Корбуччи, и даже целые «Звездные войны», позаимствовавшие сюжетный костяк у «Трех негодяев в скрытой крепости» (роль Оби-Вана Кеноби по замыслу Лукаса изначально должен был играть самый известный из актеров Куросавы Тосиро Мифунэ). И уж конечно, киношники не могли пройти мимо «Семи самураев», переснимая их чуть ли не каждое десятилетие.

• 

О «Семи самураях» написано много (даже слишком много), поэтому что-то дополнительно говорить об этом фильме, наверное, не имеет смысла. Сюжет — благо он не сложный — все и так себе представляют: на деревню нападают разбойники и забитые крестьяне ищут защиты у готовых работать за еду самураев, которые в итоге и уничтожают врагов, заплатив за это жизнями 57,1% своего отряда (четырех из семи). Перенести подобную историю можно буквально на любую почву и в любую эпоху, а потому нет ничего удивительного в том, что именно этот фильм хронологически первым был «ремейкнут» зарубежными киношниками. За истекшие семьдесят лет тех или иных вариантов «Семи самураев» накопилось столько, что по ним буквально можно изучать разные национальные киношколы — что-то у Куросавы «тырилось» без изменений, но довольно многое и менялось, обнажая разный подход киноделов Америки, Азии и Европы к творчеству. Все существующие на нынешний день ремейки охватить, понятное дело, не получится (да и будем честными, большинство из них — то еще барахло), но три самых интересных образца стоят того, чтобы присмотреться к ним повнимательнее.

Соединенные Штаты

Хронологически первыми были американцы — уже через пять лет после премьеры «Семи самураев» в Штатах идеей снять ремейк загорелся наш человек в их Голливуде Юл «Юлий Борисович» Бриннер, под которого, собственно, фильм и создавался. Плодом его усилий стала «Великолепная семерка», в которой, ожидаемо, феодальную Японию сменил Дикий Запад, а вместо катан персонажи, в ущерб изначальной идее о недопустимости использования огнестрела, вооружились револьверами (прямо скажем, не в первый и не в последний раз в истории). Из всех ремейков «Семи самураев» первый так и остался самым близким к исходнику — сюжетная канва за исключением буквально ряда эпизодов повторяет оригинал, хотя, каким-то образом, фильм и получился на сорок минут короче (видимо за счет того, что стрельба из пистолета отнимает не так много времени, как махание мечом). Впрочем, если Куросава снимал в первую очередь костюмированную драму, где осью, вокруг которой строился сюжет, было столкновение двух сословий, аристократии и народа, то у Бриннера и нанятого им режиссера Джона Стерджеса получился скорее боевик, а «классовые» противоречия от греха подальше (память о маккартизме была еще свежа) заменили на «национальные» — между американцами и мексиканцами. Перенос центра внимания на зрелищность закономерно отразился и на концовке: «Семь самураев», не смотря на победу главных героев, заканчивались трагической нотой, а предводитель отряда Симада даже с прискорбием замечал, что победили не самураи, а крестьяне, в то время как у «Великолепной семерки» финал скорее оптимистичный — Адамс и Вин покидают спасенную деревню с улыбками на лицах (при этом реплика о проигранном сражении из оригинала оставлена без изменений и в новых реалиях смотрится ни к селу ни к городу).

• 

Принципиальное отличие «Великолепной семерки» от «Семи самураев» состояло еще и в подходе к образам центральных персонажей. Если оригинал был именно режиссерским проектом, в котором снимались только актеры, уже не раз работавшие с Куросавой, а потому полностью вписывающиеся в его видение истории, то ремейк — уже дитя собственных продюсеров. Актеры подбирались не столько из соответствия типажу, сколько из «медийности», благодаря чему на роли ковбоев удалось привлечь таких звезд шестидесятых, как Стив Маккуин, Чарльз Бронсон, Джеймс Коберн, Роберт Вон и Илай Уоллак. Соответственно, каждая звезда нуждалась в собственных пяти минутах славы, из-за чего оригинальные образы подверглись значительной ревизии. В «Семи самураях» по сути центральными персонажами, дуализм которых неоднократно подчеркивается на протяжении всего фильма, являются Кацусиро (Исао Кимура) и Кикутиё (Тосиро Мифунэ): первый — потомственный аристократ, второй — крестьянин, обманом присвоивший самурайский статус; первый — молод и красив, второй внешне больше напоминает обезьяну, чем человека; первый одет с иголочки, второй — ходит в чем попало; первый — гладко выбрит и идеально причесан, второй — бородат и неопрятен и т. д. Именно через них и показано столкновение двух сословий и двух миров, характеры же остальных самураев нарисованы только широкими мазками и играют они главным образом сюжетную функцию. Герои «Великолепной семерки» скорее равновелики: Кацусиро и Кикутиё были объединены в одного персонажа Чико (Хорст Буххольц), который выполняет одновременно роль и самого юного члена отряда, и комик-релифа, в финале обретая счастье в любви (в отличие от остающегося одиноким Кацусиро). Соответственно, изменилась и тройка выживших: в оригинале в живых остались те самураи, кто был лично связан с предводителем отряда Симадой (Такаси Симура) — он сам, Кацусиро и старый товарищ Симады Ситиродзи (Дайсукэ Като). В «Великолепной семерке» аналог Ситиродзи Гарри Лак (Брэд Декстер), которому ради расширения экранного времени добавили сюжетную линию с поиском сокровищ, якобы закопанных в окрестностях деревни, гибнет последним на руках у Адамса, а вместо него выживает Вин (Стив Маккуин), являющийся калькой с силача Горобэя (Ёсио Инаба). Замена произведена исключительно из-за звездного статуса Маккуина.

Крупным новшеством Стерджеса стало введение полноценного антагониста — бандиты в «Семи самураях» представали безликой силой, лидер которой никак не выделялся из их массы, а то, были ли они сами выходцами из крестьян или принадлежали к вконец опустившимся самураям, никакой возможности узнать нет. В «Великолепной семерке» появляется предводитель банды Кальвера в исполнении Илая Уоллака, обладающий вполне четко прописанной мотивацией в духе отечественного вора в законе. Все последующие ремейки примут именно этот вариант, противопоставляя главным героям какого-никакого главного злодея, желательно, еще и связанного с их предводителем личной враждой.

• 

«Семерка» не стала особым хитом в Штатах: при стоимости в 2 млн долларов заработала она всего четвертью миллиона больше своего бюджета, что для фильма с такими амбициями было равносильно провалу, однако спустя год состоялась ее европейская премьера и Старый Свет неожиданно вознес похождения Юла Бриннера и К^о на вершины популярности, обеспечив продюсерам баснословную прибыль и, заодно, породив аж три сиквела разной степени паршивости, среди которых только самый первый мог похвастаться хоть какой-то связью с исходником (там вновь появлялся Крис Адамс в исполнении Бриннера). Из 89 млн билетов, проданных на «Великолепную семерку» за пределами Штатов, 67 (т. е. ровно ¾) дал Советский Союз, где фильм установил абсолютный рекорд по посещаемости среди всех зарубежных картин и гордо удерживал его 13 лет, пока не взошла звезда «Есении» («Семь самураев» у нас в широкий прокат выпустили лишь в Перестройку, из-за чего они прошли мимо зрителя). При том, что критика по обе стороны железного занавеса единодушно плевалась от получившегося «шедевра», это не помешало Конгрессу включить его в Национальный реестр фильмов, признав постфактум историческую и культурную значимость «Семерки». В 2016 году Антуан Фукуа снял уже «ремейк ремейка» под тем же названием и в том же сеттинге. Чтобы сделать фильм модным и молодежным, главную роль отдали чернокожему Дензелу Вашингтону, а команду положительных героев разнообразили за счет корейца Ли Бён Хона и индейца-тлинкита Мартина Сенсмайера (злодеев-мексиканцев при этом тактично заменили на родных капиталистов).

В 1980 году появился малобюджетный трэш Роджера Кормана «Битва за пределами звезд», так же вдохновленный «Семью самураями», в котором неожиданным образом засветился Роберт Вон, сыгравший щеголя Ли в оригинальной «Семерке». «Звездные войны», не появившиеся бы без Куросавы, разросшись до масштабной франшизы, «приватизировали» и сюжет «Самураев»: сначала его использовали в одном из эпизодов мультсериала «Войны клонов», а не так давно — в сериале «Мандалорец».

• 

Гонконг

Гонконгский ремейк «Семи самураев», получивший незатейливое название «Семь воинов», появился в 1989 году благодаря Саммо Хуну — побратиму Джеки Чана, к тому моменту уже пребывавшему в статусе живой легенды благодаря «Проекту А», «Закусочной на колесах», «Драконам навсегда» и другим срежиссированным им фильмам, составившим сокровищницу жанра экшн. Хун перенес действие из Средневековья в 1920-е годы — Эру милитаристов в Китае, в чем-то напоминающую японский период Сенгоку, на фоне которого разворачивались события «Семи самураев». Хронологически это, пожалуй, самый «поздний» по времени действия из всех их ремейков (не считая кинофантастики), хотя, принимая во внимание китайскую специфику, саблями герои зачастую машут даже чаще, чем стреляют.

За счет имени Саммо Хуна к проекту удалось привлечь весьма неплохой по меркам гонконгского кино актерский состав в лице Джеки Чуна («Пуля в голове», «Дикие дни», «Прах времен»), Макса Мока («Рикша», франшиза «Однажды в Китае»), Шин Фуй-она («Светлое будущее», «Наемный убийца»), У Ма (дядя Хой из комедии «Чудеса» с Джеки Чаном) и т. д. Местного Кикутиё — лже-интеллигента Вон Вэй-ву — воплотил на экране тогда еще мало кому известный Тони Люн (до выхода «Пули в голове», где он вместе с Джеки Чуном сыграет одну из главных ролей, оставался год). Хун ограничился небольшим камео в открывающей сцене фильма.

• 

Хронометраж «Семи воинов» ужался вдвое относительно оригинала, что, впрочем, опять-таки слабо отразилось на сюжете — гонконгцы явно оказались порасторопнее японцев. При этом Хун ориентировался больше на «Великолепную семерку», чем на «Семь самураев»: из фильма Стерджесса напрямую пришла линия с поиском сокровищ одним из героев (конкретно — героем У Ма по прозвищу «Призрак»), расширенная роль антагониста, а также приоритет зрелищности над смысловым наполнением. Фильм, в общем-то, является типичным гонконгским боевиком восьмидесятых: в нем очень много драк, перестрелок, экспрессивной актерской игры и типичного азиатского юмора, зачастую западному зрителю кажущегося низкопробным. При этом Хун развил дальше идею противопоставления героев и злодеев, выведя центрального антагониста — местного варлорда Пиу (Ло Ле) — бывшим другом командира семерки Чи (Адам Чэн). Таким образом, Пиу оказывался как бы олицетворением реакционной военщины, для которого крестьяне лишь рабочий скот, а Чи — военщины прогрессивной, видящей себя защитником интересов народа. В русле гонконгской традиции утонченный и элегантный положительный герой Чи (даже будучи в стельку пьяным сохраняющий внутреннее благородство) буквально в каждой мелочи противопоставляется негодяю Пиу — одетому кое-как, со злобной ухмылкой и гигантской бородавкой в полщеки, как и подобает злодею в представлении китайцев.

Фильм очень слабо выступил в прокате и сейчас его мало кто помнит, да и критика в основном оценила «Семь воинов» негативно — откровенно говоря, несправедливо. Если рассматривать работу Хуна не как попытку сделать свой ответ Куросаве, а как комедийный боевик, отдающий классике дань уважения, то смотреть его даже спустя тридцать лет очень весело (это вообще самый легкий и простой для восприятия из всех ремейков «Семи самураев»). Экшн отличается динамикой и разнообразием, причем сражение ведется по строгим военным правилам, без ожидаемого размахивания кулаками — организованную силу побеждает такая же организованная сила, а персонажи, пусть и наделены гипертрофированными характеристиками, но остаются обаятельными и легко запоминаются. При этом опять поменялась тройка выживших: в ходе обороны деревни погибают все, кто имел хоть какое-то отношение к армии, кроме командира Чи, а в живых остаются представители молодежи: Вон Вэй-ву и исполняющий роль Кацусиро мастер боевых искусств Юн (Макс Мок) — оба, условно, «гражданские». Соответственно, право на жизнь герои получают не в силу личных связей с лидером, как в «Семи самураях», и не в силу звездного статуса актера, как в «Великолепной семерке», а исходя из того, смогут ли они построить мирную жизнь. Концовка избавилась от последних налетов трагизма, не смотря на потери, герои таки заслуживают хэппи-энд. Отдельно стоит отметить, насколько прекрасно и непосредственно смотрится Тони Люн в амплуа комик-релифа — потом он свернет на кривую дорожку артхауса, лишив нас потенциально главной звезды гонконгской комедии.

• 

В 2005 году был снят второй в истории Гонконга ремейк «Самураев» под названием «Семь мечей» с участием Донни Йена. Режиссерское кресло занял не уступающий Саммо Хуну в легендарности Цуй Харк, перенесший действие в период завоевания Китая маньчжурами, однако получилось несмотрибельное нечто — от одного вида местных маньчжур, напоминающих не то орков из «Властелина колец», не то привокзальных бомжей, можно заработать психологическую травму. Фильм так же с треском провалился, при бюджете в 18 млн долларов заработав в прокате только 3,5.

Советский Союз

Единственный в СССР ремейк Куросавы снял великий и ужасный Самвел Гаспаров — король советских истернов категории Б, человек, который настолько любил кино, что готов был его клепать даже при полном отсутствии денег. Среди киношников ходила байка, что, ввиду отсутствия на съемочной площадке хлопушки, ее Гаспарову заменял пистолет, из которого режиссер палил в воздух боевыми патронами при каждом дубле. Начинал он с Одесской киностудии, где в конце семидесятых снял подряд три истерна о Гражданской войне: «Ненависть», «Забудьте слово “смерть”» и «Хлеб, золото, наган», причем сценарии к первым двум писали не абы кто, а лично Михалков с Володарским. Сейчас, конечно, эти фильмы производят удручающее впечатление — в кадр навязчиво лезут явно чуждые эпохе комиссаров в пыльных шлемах заборы из листового железа и линии электропередач, а в «Хлебе, золоте, нагане» даже засветилась милицейская «буханка», однако тогдашним десятилетним мальчишкам, у которых во все времена качество фильма измеряется количеством взрывов, перестрелок и погонь, даже такой низкобюджетный трэш казался эталоном блокбастера. Все три картины при копеечных затратах стали кассовыми хитами, собрав у экранов по 20-25 млн зрителей, а Гаспаров получил приглашение на гораздо более солидную студию им. Горького, где и взялся за свой лучший в карьере фильм под названием «Шестой».

• 

Между Куросавой и Советской Россией к тому времени тянулся длинный и трогательный роман — мэтр неоднократно переснимал русскую классику (его фильм «Жить» основан на «Смерти Ивана Ильича» Льва Толстого, «Красная борода» — на «Униженных и оскорбленных» Достоевского, а «Идиот» и «На дне»… в общем, понятно), а советская власть за это позволила ему на деньги «Мосфильма» экранизировать книгу Арсеньева «Дерсу Узала» с участием Юрия Соломина. По иронии судьбы, «Дерсу Узала» стал единственным фильмом Куросавы, получившим «Оскар», однако, поскольку за иностранные фильмы премия присуждается не режиссеру, а стране-производителю, статуэтка укатила в Москву. К 1981 году, когда Гаспаров приступил к работе над «Шестым», как раз шесть фильмов Куросавы (не считая «Дерсу») успели попасть в советский прокат, правда, ни один из них, в отличие, например, от «Гения дзюдо» (снятого по его сценарию), зрителя не заинтересовал.

Из всех ремейков «Семи самураев» наш получился самым коротким — всего восемьдесят минут. При этом изменения в сюжете оказались вполне весомыми: главный герой Глотов в исполнении Сергея Никоненко приезжает в терзаемый бандитами городок сам, получив приказ из центра создать в нем отделение милиции, и вербует в свой отряд бойцов уже на месте. Если феодально-капиталистические борцы с бандитизмом неизменно доводили собственную численность до сакральной цифры семь, то советские люди смогли выполнить ту же задачу вшестером, в очередной раз утерев иностранцам нос. Роль антагониста расширили до максимума — дальше просто некуда. Весь фильм вокруг неизвестного лидера банды нагнетается ореол таинственности и всемогущества, его поискам уделено максимум внимания (т. е. это уже истерн с элементами детектива), а в финале на раскрытии личности главзлодея строится важнейший сюжетный твист (хотя, прости Господи, о каком твисте может идти речь, если в актерском составе заявлен Михаил Козаков — угадайте с одного раза, кого он будет играть).

• 

Надо сказать, сокращение числа «самураев» до шести, прошло удивительно безболезненно: Гаспаров просто вновь, как и Стерджесс, объединил Кацусиро и Кикутиё в единого персонажа с родной для каждого москвича фамилией Лужков (Евгений Бакалов) — то, от чего отказался, например, Саммо Хун. Все прочие герои от своих японских «отцов» отличаются лишь внешностью: Симада — Глотов, его старый товарищ Ситиродзи — врач Александр (Тимофей Спивак), мастер меча Кюдзо — пастух Охрим (Махарбег Кокоев), весельчак Хэйхати — парикмахер Павлик (Владимир Грамматиков), силач Горобэй — циркач Никита (Сергей Ульянов). При этом фильм получился явно кровавее своих собратьев и разгром банды обходится гибелью 66,7% состава городской милиции (четырех из шести).

Философской составляющей по традиции пожертвовали в угоду экшену — в частности, получив, наконец, осязаемый бюджет, Гаспаров сумел снять полноценную сцену нападения на поезд (в «Хлебе, золоте, нагане» ему пришлось ограничиться дрезиной). Не отказал он себе и в государственническом пафосе: Глотов приносит с собой не только мир, но и жесткую вертикаль власти, которая только и может обеспечить порядок в неспокойном крае. От «Великолепной семерки» и «Семи воинов» «Шестой» отличается еще и возвратом к трагедийности первоисточника — враг уничтожен, но победа дается дорогой ценой, главный герой внутренне надломлен и уходит со службы.

• 

«Шестой» стал самым успешным фильмом в карьере Гаспарова, хотя до рекордов Джона Стерджеса ему и было далеко. Если американцы привнесли в историю Куросавы экшн, а китайцы — юмор, то от нас ей досталась патетика и детективная составляющая. Наконец, по уровню актерской игры Никоненко, Казаков, Пуговкин и другие актеры советского ремейка явно превзошли своих американских и китайских коллег, если и уступив японцам, то не на много. Главное же, что объединяет все четыре истории и осталось без изменений независимо от географии и эпохи — присущее каждому народу сострадание к слабому, которое раз за разом толкает человека на риск для жизни без всякой личной выгоды, будь тот человек самураем, ковбоем или чекистом.