Кирилл Балдин Химические предприятия и специалисты по окраске тканей

Первые более или менее значительные предприятия по производству красителей появились в Иваново-Вознесенске с началом промышленного переворота. Пальма первенства здесь принадлежит московскому купцу Василию Логиновичу Лепешкину, в 1839 г. основавшему завод в Дмитриевской слободе рядом с селом Иваново. Одним из важных видов продукции, которая производилась на этом предприятии, был крап, изготовлявшийся из марены. Здесь действовала мельница для ее измельчения, а также машина для растирания еще одного вида красящего растительного сырья — сандала [Владимирские губернские ведомости, 1848, № 2; 1855, № 9].

В середине — второй половине XIX и в начале XX века в Иванове (Иваново-Вознесенске) работали несколько мелких химических предприятий, которые появлялись и со временем исчезали, не выдержав конкуренции. Фабрикант и краевед Я. П. Гарелин называет функционировавший в 1850-х гг. небольшой заводик Н. Ф. Потехина, есть сведения также о химическом заведении купца Н. И. Матвеевского [там же, 1858, № 8; 1859, № 1].

Со временем натуральные красители постепенно уступили место синтетическим. Еще в первой половине XIX в. русский ученый Н. И. Зинин получил анилин из нитробензола. Через некоторое время было синтезировано другое красящее вещество — фуксин. С 1860-х гг. немецкий химик А. Байер проводил исследования внутреннего строения индиго, которое неслучайно называли королем красителей. В 1880 г. он, наконец, получил искусственное индиго. С конца XIX в. наступает эра синтетических красителей, которые были заметно дешевле натуральных. Кроме того, их можно было получать в любых количествах, а ресурсы растительного сырья были все же ограничены. Ведущую роль в мире стала играть немецкая промышленность синтетических красителей [Виргинский, Хотеенков, 1988].

Именно в Германии, а также в Швейцарии покупали это важное сырье иваново-вознесенские предприниматели-ситцевики. Среди главных поставщиков красителей в «русском Манчестере» следует назвать торгово-промышленное товарищество «Т. Гандшин и Ко». Хотя фамилия Гандшин в первом приближении звучит по-русски, на самом же деле Гандшины (а точнее, Хандшины) — швейцарцы. Их представителем в Иваново-Вознесенске являлся швейцарский гражданин Александр Яковлевич Дюрингер. Другой крупной компанией, продававшей красители в Иваново-Вознесенске, была фирма «Фридрих Байер и Ко», принадлежавшая немцам. Ее представителем в текстильном крае являлся Владимир Францевич Штробиндер [Тихомиров, 2011].

Вследствие жесткой конкуренции крупных иностранных химических предприятий ивановский завод Лепешкина хотя и не разорился, но фактически прекратил выпуск красителей. Во всероссийском справочнике фабрик и заводов от 1914 г. сообщалось, что это заведение производило довольно обширную линейку химических товаров, необходимых как в текстильном производстве, так и в других отраслях, — серную, соляную, уксусную кислоты, оловянную и свинцовую соли и т. п. [Фабрично-заводские предприятия… , 1914].

В этом контексте значительный интерес представляет совсем небольшое химическое предприятие, хозяин которого все же решился производить синтетические краски, бросив вызов сильным конкурентам. Этот заводик завел в Иваново-Вознесенске Илья Евсеевич Черняк, закончивший химическое отделение университета в Женеве. Некоторое время его заведение успешно работало, продукция пользовалась спросом. Затем Черняк уехал за границу и производство было свернуто [Бяковский, 1998]. Иваново-вознесенский предприниматель И. Е. Черняк являлся отцом Натальи Черняк, которая гораздо более известна в истории мировой литературы как Натали Саррот, французская писательница, основоположница литературного направления «нового романа». 

В ее автобиографическом романе «Детство» сохранилось описание отцовской фабрики в Иваново-Вознесенске, где ей особенно запомнилась многоцветная палитра красок, не привлекавшая, а скорее раздражавшая маленькую девочку:«Меня привезли за папой на его “фабрикуˮ, где он работает весь день… я прохожу через большой грязный двор, потом через барак с земляным полом, мне приходится перепрыгивать через ручейки и лужи — синие, желтые, красные… между бочками и тележками ходят бородатые люди в картузах и высоких сапогах… запах тут не такой тошнотворный, как запах уксуса, но я все же стараюсь почти не дышать, настолько он неприятный, острый, кислый…» [Саррот].

Серьезная зависимость отечественной текстильной промышленности от поставок с немецких химических заводов в полной мере дала себя знать в начале Первой мировой войны, когда импорт красителей из Германии прекратился. Правительству и частным предпринимателям пришлось заниматься тем, что сейчас называется импортозамещением, и срочно предпринимать меры для налаживания производства красителей в России. В 1915 г. был Первые более или менее значительные предприятия по производству красителей появились в Иваново-Вознесенске с началом промышленного переворота. Пальма первенства здесь принадлежит московскому купцу Василию Логиновичу Лепешкину, в 1839 г. основавшему завод в Дмитриевской слободе рядом с селом Иваново. Одним из важных видов продукции, которая производилась на этом предприятии, был крап, изготовлявшийся из марены. Здесь действовала мельница для ее измельчения, а также машина для растирания еще одного вида красящего растительного сырья — сандала [Владимирские губернские ведомости, 1848, № 2; 1855, № 9].

В середине — второй половине XIX и в начале XX века в Иванове (Иваново-Вознесенске) работали несколько мелких химических предприятий, которые появлялись и со временем исчезали, не выдержав конкуренции. Фабрикант и краевед Я. П. Гарелин называет функционировавший в 1850-х гг. небольшой заводик Н. Ф. Потехина, есть сведения также о химическом заведении купца Н. И. Матвеевского [там же, 1858, № 8; 1859, № 1].

Со временем натуральные красители постепенно уступили место синтетическим. Еще в первой половине XIX в. русский ученый Н. И. Зинин получил анилин из нитробензола. Через некоторое время было синтезировано другое красящее вещество — фуксин. С 1860-х гг. немецкий химик А. Байер проводил исследования внутреннего строения индиго, которое неслучайно называли королем красителей. В 1880 г. он, наконец, получил искусственное индиго. С конца XIX в. наступает эра синтетических красителей, которые были заметно дешевле натуральных. Кроме того, их можно было получать в любых количествах, а ресурсы растительного сырья были все же ограничены. Ведущую роль в мире стала играть немецкая промышленность синтетических красителей [Виргинский, Хотеенков, 1988].

Именно в Германии, а также в Швейцарии покупали это важное сырье иваново-вознесенские предприниматели-ситцевики. Среди главных поставщиков красителей в «русском Манчестере» следует назвать торгово-промышленное товарищество «Т. Гандшин и Ко». Хотя фамилия Гандшин в первом приближении звучит по-русски, на самом же деле Гандшины (а точнее, Хандшины) — швейцарцы. Их представителем в Иваново-Вознесенске являлся швейцарский гражданин Александр Яковлевич Дюрингер. Другой крупной компанией, продававшей красители в Иваново-Вознесенске, была фирма «Фридрих Байер и Ко», принадлежавшая немцам. Ее представителем в текстильном крае являлся Владимир Францевич Штробиндер [Тихомиров, 2011].

Вследствие жесткой конкуренции крупных иностранных химических предприятий ивановский завод Лепешкина хотя и не разорился, но фактически прекратил выпуск красителей. Во всероссийском справочнике фабрик и заводов от 1914 г. сообщалось, что это заведение производило довольно обширную линейку химических товаров, необходимых как в текстильном производстве, так и в других отраслях, — серную, соляную, уксусную кислоты, оловянную и свинцовую соли и т. п. [Фабрично-заводские предприятия… , 1914].

В этом контексте значительный интерес представляет совсем небольшое химическое предприятие, хозяин которого все же решился производить синтетические краски, бросив вызов сильным конкурентам. Этот заводик завел в Иваново-Вознесенске Илья Евсеевич Черняк, закончивший химическое отделение университета в Женеве. Некоторое время его заведение успешно работало, продукция пользовалась спросом. Затем Черняк уехал за границу и производство было свернуто [Бяковский, 1998]. Иваново-вознесенский предприниматель И. Е. Черняк являлся отцом Натальи Черняк, которая гораздо более известна в истории мировой литературы как Натали Саррот, французская писательница, основоположница литературного направления «нового романа». 

В ее автобиографическом романе «Детство» сохранилось описание отцовской фабрики в Иваново-Вознесенске, где ей особенно запомнилась многоцветная палитра красок, не привлекавшая, а скорее раздражавшая маленькую девочку: «Меня привезли за папой на его “фабрикуˮ, где он работает весь день… я прохожу через большой грязный двор, потом через барак с земляным полом, мне приходится перепрыгивать через ручейки и лужи — синие, желтые, красные… между бочками и тележками ходят бородатые люди в картузах и высоких сапогах… запах тут не такой тошнотворный, как запах уксуса, но я все же стараюсь почти не дышать, настолько он неприятный, острый, кислый…» [Саррот].

Серьезная зависимость отечественной текстильной промышленности от поставок с немецких химических заводов в полной мере дала себя знать в начале Первой мировой войны, когда импорт красителей из Германии прекратился. Правительству и частным предпринимателям пришлось заниматься тем, что сейчас называется импортозамещением, и срочно предпринимать меры для налаживания производства красителей в России. В 1915 г. был утвержден устав Товарищества на паях химического производства в Иваново-Вознесенске. Учредителями его выступили почти все крупные текстильные фабриканты «русского Манчестера» — Бурылины, Гандурины, Гарелины, Дербеневы, Зубковы, Маракушевы, Полушины, Щаповы [ГАВО, ф. 14, оп. 6, д. 1439, л. 1]. Однако эта инициатива толком не была реализована до революционных событий 1917 года.

За окраску тканей на фабриках ответственность несли особые специалисты, называвшиеся колористами и представлявшие собой настоящую аристократию фабричных служащих. На любом красильном предприятии колорист являлся правой рукой хозяина. От его профессиональной подготовки и практического мастерства во многом зависела стойкость красок, т. е. качество тканей, а следовательно, и благополучие фирмы. Покупатели ценили ситцы, которые отличались яркими красками, не застирывались и не линяли, такую продукцию оптовики покупали охотно и не скупились на расходы. Часто колористами на иваново-вознесенских предприятиях являлись иностранцы. Судя по всему, первыми такими специалистами еще в селе Иванове были некий Бургсдорф, который проработал у Гарелиных 28 лет, а также Барук, Геббель и др. Приглашенные колористы по условиям контрактов обязывались передавать свои профессиональные знания и умения детям фабрикантов. Именно таким путем обучился этому мастерству Иван Никонович Гарелин, так как его отец Н. М. Гарелин пригласил на свое предприятие иноземца [Арсеньева, 1983]. 

Очень часто среди колористов присутствовали поляки. Большинство из них окончили соответствующие профессиональные школы, получили практический опыт на предприятиях в Германии или в русской Польше. В последней текстильная промышленность была хорошо развита; неслучайно большой город Лодзь называли «польским Манчестером». Среди ивановских ситцевиков было престижно иметь на фабрике колориста с берегов Вислы, так как в то время в России поляк считался как бы «немного иностранцем».

Обратимся к личностям конкретных колористов, трудившихся на предприятиях «русского Манчестера». Особенно много поляков работало на крупнейшей фабрике Иваново-Вознесенска — Куваевской мануфактуре. Создается впечатление, что чета Н. Г. и Н. Х. Бурылиных, владевшая этим предприятием, была явно неравнодушна к «ясновельможным» специалистам. Шляхтич Владимир Мечиславович Глищинский трудился здесь с 1904 г., до этого закончив мануфактурное училище в Лодзи. Еще один дворянин Владимир Сигизмундович Плужанский был не просто колористом, а членом совета директоров Товарищества Куваевской мануфактуры. Ранее он работал на крупнейшей текстильной фабрике Москвы — Прохоровской мануфактуре. Другие колористы Куваевской мануфактуры — Г. А. Флейшнер, В. Ю. Эборович, В. С. Червин¬ский поработали до приезда в Иваново-Вознесенск на той же Прохоровской мануфактуре, на фабрике Мараевой в подмосковном Серпухове и др. Еще на одном крупном ивановском предприятии — фабрике Полушина колористом служил В. Р. Келбасинский, до этого он трудился на фабрике красок Швейкерта и Резингера в Пабьянице (Польша) и на ситцевой фабрике Шлиппербаума в Германии [ГАИО, ф. 4, оп. 1, д. 1454, л. 2, 2 а, 8, 13]. Колористами на различных предприятиях Иваново-Вознесенска в конце XIX — начале XX в. также являлись Христиан Иванович Гольдер, Василий Адольфович Фераман, Людвиг Павлович Ауэр [Тихомиров, 2011]. 

Кроме колористов с соответствующим профессиональным образованием, в отделочных цехах ивановских фабрик было немало местных химиков-практиков, которые учились непосредственно «у куба». Аналогичное выражение «у станка» здесь не подходит, так как в отделочном производстве одним из главных элементов оборудования являлся большой чан, в котором ткани заваривали или вымачивали в красках. На профессиональном языке текстильщиков эти емкости назвались «кубы». Для таких химиков-практиков в старом Иванове тоже существовало свое название — «красовары». Иногда в этот термин пробиралась буква «к», и их именовали «красковары», но в литературе автор чаще встречал первый из двух вариантов. Среди них попадались способные и даже талантливые народные умельцы, т. к. свои Кулибины и Ползуновы в России никогда не переводились. Об одном из них с любовью поведал на страницах своих мемуаров Иван Андреянович Волков. С любовью — потому что этот умелец Андреян Волков был его родным отцом, десятки лет трудившимся на иваново-вознесенской фабрике Кокушкина и Маракушева.

И. А. Волков, вспоминая свои детские годы, отмечал, что отец, будучи человеком, безусловно, творческим, не ограничивался многочасовой работой на фабрике. По воскресениям и по праздничным дням он спускался в подполье, где им была оборудована домашняя химическая лаборатория. Он оставался там часами, экспериментируя с красками. Иногда отец разрешал юному Ивану посидеть рядом с ним и понаблюдать за тем, как творится своеобразная иваново-вознесенская алхимия.

Ивану Волкову в лаборатории запомнились старинные книги, судя по всему — рукописные. Их переплеты были оклеены холстом и испачканы разноцветными красками, листы книг отливали синевой. На обложке одной из них рукой отца было написано заглавие: «Книга фабричных секретов, сиречь, как составлять краски и товар белить и заваривать». На второй книге рукой какого-то безвестного красовара было выведено: «Как куба чередить, вайу варить, кашу запарную составить и прочие рецепты, до фабричного дела относящиеся». В данном контексте слово «вайя» означало, вероятно, ветки, листы, т. к. до внедрения в практику синтетических красок использовалось растительное сырье [Даль, 1956]. Запарной кашей назывался густой раствор краски для запаривания (особый способ окраски) тканей с применением пара.

В книге И. А. Волкова приводятся два затейливых рецепта из старинных книг, которыми пользовался его отец. Один из них выглядел так: «Налей в чан теплой речной воды 70 ведер. Раствори в воде поташу 10 фунтов. Еще жидкости босиру 4 фунта. Размешай все это хорошенько. Потом влей масла деревянного 5 фунт. Все размешай как можно хорошенько. В оную жидкость клади товару 60 фунт. Дай ему лежать в оной 12 часов». Встречающийся в тексте термин «босир» означает то же, что и «посир», этот термин комментировался нами выше. 

Другой рецепт самодеятельных ивановских алхимиков назывался: «Как набивать синим фаянсовым цветом». Для этого нужно было проделать следующее: «Изотри самого лучшего индигу с равной долей сапожного купороса или взяв полтора фунта купоросу на фунт индига. Сотри все это на каменной плите или в ручных жерновах — пока не обратится в масленность и подобным сделается как бы студень. Если хочешь дать краске тень более густую, прибавь к ней камеди. Перед употреблением в дело снова разотри краску хорошенько и таковой набивай товар, соблюдая тщание в работе».

Отец Ивана Волкова внимательно изучал старинные рецепты. Одновременно он пытался варить настой из обрезков старой кожи, кусков ржавого железа и каких-то минералов, поливая их кислотами. Тогда из подполья сквозь щели в избу проникал едкий пар. Однажды отец вылез из своей мастерской с блестевшими от возбуждения глазами и сказал своей жене: «Знаешь, Дарьюшка, я такое могу удумать… Такое, что ситец будет похож на шелк». При этом он показал небольшие лоскутки, которые по виду действительно напоминали шелковую ткань. Для дальнейших опытов ему был нужен замысловатый аппарат, но на постройку его, по расчетам отца, требовалось не менее 100 рублей. Хозяин фабрики Константин Маракушев в субсидии отказал, при этом еще и выругал Андреяна Волкова за его слишком дорогостоящие «выдумки».

Впрочем, так было не всегда. Когда Волков-старший изобретал что-то полезное, он радовался как дитя и бежал к хозяину поделиться своим рационализаторским предложением. За придуманные рецепты хозяин выдавал ему по 3 рубля «на чай и сахар» [Волков, 1945].

утвержден устав Товарищества на паях химического производства в Иваново-Вознесенске. Учредителями его выступили почти все крупные текстильные фабриканты «русского Манчестера» — Бурылины, Гандурины, Гарелины, Дербеневы, Зубковы, Маракушевы, Полушины, Щаповы [ГАВО, ф. 14, оп. 6, д. 1439, л. 1]. Однако эта инициатива толком не была реализована до революционных событий 1917 года.

За окраску тканей на фабриках ответственность несли особые специалисты, называвшиеся колористами и представлявшие собой настоящую аристократию фабричных служащих. На любом красильном предприятии колорист являлся правой рукой хозяина. От его профессиональной подготовки и практического мастерства во многом зависела стойкость красок, т. е. качество тканей, а следовательно, и благополучие фирмы. Покупатели ценили ситцы, которые отличались яркими красками, не застирывались и не линяли, такую продукцию оптовики покупали охотно и не скупились на расходы. Часто колористами на иваново-вознесенских предприятиях являлись иностранцы. Судя по всему, первыми такими специалистами еще в селе Иванове были некий Бургсдорф, который проработал у Гарелиных 28 лет, а также Барук, Геббель и др. Приглашенные колористы по условиям контрактов обязывались передавать свои профессиональные знания и умения детям фабрикантов. Именно таким путем обучился этому мастерству Иван Никонович Гарелин, так как его отец Н. М. Гарелин пригласил на свое предприятие иноземца [Арсеньева, 1983]. 

Очень часто среди колористов присутствовали поляки. Большинство из них окончили соответствующие профессиональные школы, получили практический опыт на предприятиях в Германии или в русской Польше. В последней текстильная промышленность была хорошо развита; неслучайно большой город Лодзь называли «польским Манчестером». Среди ивановских ситцевиков было престижно иметь на фабрике колориста с берегов Вислы, так как в то время в России поляк считался как бы «немного иностранцем».

Обратимся к личностям конкретных колористов, трудившихся на предприятиях «русского Манчестера». Особенно много поляков работало на крупнейшей фабрике Иваново-Вознесенска — Куваевской мануфактуре. Создается впечатление, что чета Н. Г. и Н. Х. Бурылиных, владевшая этим предприятием, была явно неравнодушна к «ясновельможным» специалистам. Шляхтич Владимир Мечиславович Глищинский трудился здесь с 1904 г., до этого закончив мануфактурное училище в Лодзи. Еще один дворянин Владимир Сигизмундович Плужанский был не просто колористом, а членом совета директоров Товарищества Куваевской мануфактуры. Ранее он работал на крупнейшей текстильной фабрике Москвы — Прохоровской мануфактуре. Другие колористы Куваевской мануфактуры —Г. А. Флейшнер, В. Ю. Эборович, В. С. Червин­ский поработали до приезда в Иваново-Вознесенск на той же Прохоровской мануфактуре, на фабрике Мараевой в подмосковном Серпухове и др. Еще на одном крупном ивановском предприятии — фабрике Полушина колористом служил В. Р. Келбасинский, до этого он трудился на фабрике красок Швейкерта и Резингера в Пабьянице (Польша) и на ситцевой фабрике Шлиппербаума в Германии [ГАИО, ф. 4, оп. 1, д. 1454, л. 2, 2 а, 8, 13]. Колористами на различных предприятиях Иваново-Вознесенска в конце XIX — начале XX в. также являлись Христиан Иванович Гольдер, Василий Адольфович Фераман, Людвиг Павлович Ауэр [Тихомиров, 2011]. 

Кроме колористов с соответствующим профессиональным образованием, в отделочных цехах ивановских фабрик было немало местных химиков-практиков, которые учились непосредственно «у куба». Аналогичное выражение «у станка» здесь не подходит, так как в отделочном производстве одним из главных элементов оборудования являлся большой чан, в котором ткани заваривали или вымачивали в красках. На профессиональном языке текстильщиков эти емкости назвались «кубы». Для таких химиков-практиков в старом Иванове тоже существовало свое название — «красовары». Иногда в этот термин пробиралась буква «к», и их именовали «красковары», но в литературе автор чаще встречал первый из двух вариантов. Среди них попадались способные и даже талантливые народные умельцы, т. к. свои Кулибины и Ползуновы в России никогда не переводились. Об одном из них с любовью поведал на страницах своих мемуаров Иван Андреянович Волков. С любовью — потому что этот умелец Андреян Волков был его родным отцом, десятки лет трудившимся на иваново-вознесенской фабрике Кокушкина и Маракушева.

И. А. Волков, вспоминая свои детские годы, отмечал, что отец, будучи человеком, безусловно, творческим, не ограничивался многочасовой работой на фабрике. По воскресениям и по праздничным дням он спускался в подполье, где им была оборудована домашняя химическая лаборатория. Он оставался там часами, экспериментируя с красками. Иногда отец разрешал юному Ивану посидеть рядом с ним и понаблюдать за тем, как творится своеобразная иваново-вознесенская алхимия.

Ивану Волкову в лаборатории запомнились старинные книги, судя по всему — рукописные. Их переплеты были оклеены холстом и испачканы разноцветными красками, листы книг отливали синевой. На обложке одной из них рукой отца было написано заглавие: «Книга фабричных секретов, сиречь, как составлять краски и товар белить и заваривать». На второй книге рукой какого-то безвестного красовара было выведено: «Как куба чередить, вайу варить, кашу запарную составить и прочие рецепты, до фабричного дела относящиеся». В данном контексте слово «вайя» означало, вероятно, ветки, листы, т. к. до внедрения в практику синтетических красок использовалось растительное сырье [Даль, 1956]. Запарной кашей назывался густой раствор краски для запаривания (особый способ окраски) тканей с применением пара.

В книге И. А. Волкова приводятся два затейливых рецепта из старинных книг, которыми пользовался его отец. Один из них выглядел так: «Налей в чан теплой речной воды 70 ведер. Раствори в воде поташу 10 фунтов. Еще жидкости босиру 4 фунта. Размешай все это хорошенько. Потом влей масла деревянного 5 фунт. Все размешай как можно хорошенько. В оную жидкость клади товару 60 фунт. Дай ему лежать в оной 12 часов». Встречающийся в тексте термин «босир» означает то же, что и «посир», этот термин комментировался нами выше. 

Другой рецепт самодеятельных ивановских алхимиков назывался: «Как набивать синим фаянсовым цветом». Для этого нужно было проделать следующее: «Изотри самого лучшего индигу с равной долей сапожного купороса или взяв полтора фунта купоросу на фунт индига. Сотри все это на каменной плите или в ручных жерновах — пока не обратится в масленность и подобным сделается как бы студень. Если хочешь дать краске тень более густую, прибавь к ней камеди. Перед употреблением в дело снова разотри краску хорошенько и таковой набивай товар, соблюдая тщание в работе».

Отец Ивана Волкова внимательно изучал старинные рецепты. Одновременно он пытался варить настой из обрезков старой кожи, кусков ржавого железа и каких-то минералов, поливая их кислотами. Тогда из подполья сквозь щели в избу проникал едкий пар. Однажды отец вылез из своей мастерской с блестевшими от возбуждения глазами и сказал своей жене: «Знаешь, Дарьюшка, я такое могу удумать… Такое, что ситец будет похож на шелк». При этом он показал небольшие лоскутки, которые по виду действительно напоминали шелковую ткань. Для дальнейших опытов ему был нужен замысловатый аппарат, но на постройку его, по расчетам отца, требовалось не менее 100 рублей. Хозяин фабрики Константин Маракушев в субсидии отказал, при этом еще и выругал Андреяна Волкова за его слишком дорогостоящие «выдумки».

Впрочем, так было не всегда. Когда Волков-старший изобретал что-то полезное, он радовался как дитя и бежал к хозяину поделиться своим рационализаторским предложением. За придуманные рецепты хозяин выдавал ему по 3 рубля «на чай и сахар» [Волков, 1945].

От редакции. Полностью статья Кирилла Балдина «Разноцветный «русский Манчестер»: текстильная промышленность дореволюционного Иваново-Вознесенска» будет опубликована в 1 номере журнала 2021 года